В современном обществе большинство производств ориентированы на получение быстрого результата и сверхприбыли. Предприниматели живут под девизом – быстрее, выше, дешевле. Но не все идут проторенной дорожкой, некоторые выбирают свой путь. Современным технологиям они предпочитают уникальные, давно забытые, и с поразительным упорством остаются верны себе.
Колокольный завод Николая Шувалова в левобережной части Тутаева – единственное в современной российской производственной истории колоколитейное предприятие, где полностью восстановлена старая русская технология литья колоколов «в глину». Здесь используют только натуральные материалы и ручную обработку отливки. Подобного производства нет нигде. Чтобы его запустить братьям Шуваловым в начале 90-х годов потребовалось почти шесть лет кропотливого изучения сохранившихся в архивах и церковных библиотеках документов по колокололитейному производству. На пути к колоколам с тем самым нужным волшебным звуком оказались десятки неудавшихся образцов, месяцы надежд и разочарований.
Сегодня «Италмас» – колоколитейный завод Николая Шувалова известен далеко за пределами ярославского региона. Колокола, отлитые на этом производстве, дали голоса многим храмам в России и за рубежом – в Румынии, Сербии, Германии, Чехии, Греции, даже Японии и Америке – везде, где есть православные.
Мы спросили у Николая Александровича, как в нашем мире удается выживать производству, основанному на натуральных составляющих и ручном труде, и почему колокола, отлитые по старинным технологиям, до сих пор пользуются особенным спросом.
Колокольные предтечи - Оловянишниковы
- Николай Александрович, до революции литьем колоколов занимались во многих российских губерниях, теперь таких производств можно пересчитать на пальцах. Какое место в этом перечне занимает «Италмас»?
- Действительно, в Ярославской губернии к XVIII веку насчитывалось с десяток заводов, где отливали колокола. Самый знаменитый принадлежал Оловянишниковым, и до сих пор кое-где на колокольнях можно увидеть их работы, маркированные надписью, – «Лит сей колокол в граде Ярославле на заводе Оловянишниковых».
Сегодня в нашей стране насчитывается не больше десятка колоколитейных компаний. «Италмас» не самая крупная, но единственная, которая работает по старинной технологии. Каждый наш колокол уникален. Конечно, мы не можем соперничать с современными производствами, технологии которых позволяют за 10 дней отлить колокол весом до 10 тонн. Нам для этого требуется полгода. Но у нас свои клиенты, и они понимают, как должны петь колокола. Здесь дело не только в звучании, но и ощущениях.
- Влияет ли на звучание колокола материал, из которого он изготовлен?
- На качество звука колокола, поднятого на колокольню, влияют многие факторы. Профессиональные звонари хорошо знают, чтобы голос колокола был максимально чистым, нужны правильный подбор и подвеска языка, точное расположение колокола относительно проемов колокольни и особый способ крепления короны колокола при подвеске. Интересно, что на звук колокола влияет даже погода, в сухую он резковатый, в сырую мягче. В морозный солнечный день звук далеко распространяется, а снег, наоборот, его задерживает.
От состава колокольного сплава тоже многое зависит. Его можно найти в любом справочнике по металлургии, но отлить колокол с чистым звуком не так просто. В колокольной бронзе – 80% меди и 20% олова, и каждый металл должен быть как можно чище. Порой из соображений экономии заказчики предлагают брать в литье медный лом или старые битые колокола, но эта выгода обернется боком. Чтобы получить мощный глубокий, чистый звук, нужны качественные составляющие. В составе медного лома встречаются примеси – цинк, свинец и железо, которые дадут резкий звук будущему колоколу, и сделают его хрупким. То же самое случится при переливке старой бронзы. Колокол не бытовой предмет, его не получится сделать подешевле.
В начале XX века Николай Иванович Оловянишников писал: «Главное достоинство всякого колокола — это благозвучность, но отлить колокол в требуемый тон и нужной массы не так легко, и опытному мастеру не всегда удается вполне удовлетворить всем требованиям». В нашей работе не всегда получается с первого раза отлить колокол, как хочется. Бывает он не звучит, и не понятно, почему. Казалось бы, каждый раз все делаем по одной схеме, а результат разный. Если колокол не нравится — разбиваем и делаем снова.
Как у человека есть свой неповторимый голос, так и каждый колокол имеет особый звук, не похожий на других. Наши предки верили, что у любого из них свой характер и даже прозвища им давали. Музыкальная природа колокола отлична от других инструментов. При ударе слышны сразу несколько тонов, словно поет небольшой хор. Основной тон образуется в звуковом кольце внизу колокола, а благодаря более высоким объемам тела колокола появляются дополнительные. Их называются обертонами, и на слух можно различить от трех до десятка. Они отличаются высотой, громкостью и длительностью звучания, и это многозвучие создает особенные переливы звука, в которых и есть душа русского колокола.
В современной Западной Европе литейщики стараются выстроить хор обертонов «по линейке», для чего разбирают мажорные и минорные звучания между основным тоном и обертонами. На Руси издревле колокол был предназначен служить голосом православного храма. В нем есть и негармоничные призвуки, которые дают особое качество звучания. Я много лет изучал колокола XVII—XVIII вв., в строе которых чаще встречаются диссонирующие интервалы, и абсолютно уверен, что так и должно быть.
Сельхозтехнику переделали под колокольный завод
- Колокола, похоже, смысл Вашей жизни, как случилось, что они в ней появились?
- В моей семье литьем занимались предки – варили оружейную сталь на ижевском заводе, а прадед был литейщиком на знаменитом заводе Демидова. Я хорошо знал этот непростой труд, но в юности в ту сторону не смотрел. Мне была интересна осмысленная работа, результатом которой стали бы полезные для людей вещи, поэтому поступил в Ижевский механический институт и много лет строил дома.
К колоколам судьба привела в конце 80-х годов прошлого века. Моя большая семья – жена, пятеро детей, брат и родители переехали из Ижевска в Тутаев, и обосновалась в доме на берегу Волги напротив Воскресенского собора. Мы стали его прихожанами, а нашу жизнь перевернул его настоятель – отец Николай. Он благословил нас с братом на литье колоколов для собора. По началу, это казалось несложным делом. Если раньше мастера их отливали, представлялось, что и нам при современных технологиях и материалах это не составит труда.
Если бы знал, что ожидает, вряд ли решил начать свое дело. Первые колокола весом около двух пудов отливали во дворе дома, и долго бились, чтобы достичь нужного звучания. Однажды отчаявшись пришли к старцу – отцу Павлу, который жил при Воскресенском соборе. Он нас тоже благословил, посоветовал не отступать и вселил в нас веру.
Тогда с братом мы взяли в аренду оставшиеся от предприятия «Сельхозтехника» производственные площади, чуть более 300 кв. м, разделили их на формовочный и литейный цехи, и занялись подробным изучением старинного ручного способа формовки колокола. Учебными пособиями для нас тогда стали кое-где сохранившиеся старинные колокола, мы их дотошно измеряли, анализировали, и часами просиживали в библиотеках, в том числе и монастырских, изучали опыт мастеров прошлого.
В итоге полностью отказались от современных технологий. Как и сотни лет назад, на нашем производстве сегодня при создании колокола используются только природные материалы — песок, глина, кирпич, воск, и весь процесс основан на ручном труде.
Первые наши удачные колокола поднялись на колокольню Воскресенского собора в Тутаеве, еще один я подарил моей сестре Ольге, монахине суздальского Покровского монастыря. В Казанский монастырь в Данилове делали колокола и во многие другие. Большевики постарались, обеспечили нам фронт работы на годы.
- Вы начали заниматься колоколами в 90-е, время непростое. Если так долго искали технологии, за счет чего удавалось выживать, и кормить многодетную семью?
- В те времена у нас было свое хозяйство, я работал в строительстве, параллельно, как многие торговал, чтобы прокормить семью. А спустя время сосредоточился только на литье колоколов.
- У Вас пятеро детей, стал ли бизнес семейным?
- Дети уже давно взрослые, двое пошли по моим стопам. Сын сейчас помогает управлять, и не гнушается работы на производстве. После армии с 20 лет на заводе начинал с подмастерья. Выполнял все работы, куда поставят. Заготовки для колоколов делал, которые мы называем– рубашки, глину месил, сейчас и водитель, и снабженец, и эколог.
- Колокола – не предмет массового спроса, как Вам удается находить заказчиков? Насколько рентабельно их изготавливать?
- Они сами находятся. Чаще всего информацию о нашем производстве и колоколах передают, как и в свое время из уст в уста меценаты или священнослужители – те, кому нужно получить настоящий колокол с чистым звучанием. Есть у нас сайт, но особо пиарить завод нет смысла. Рентабельность примерно около 20%. Наш товар особенный, штучный. Удешевление возможно, если ставить их изготовление на поток, но тогда будет страдать качество. Это не наш вариант, да и технологии не позволяют этого сделать. По сути, наш бизнес балансирует на грани предпринимательства и благотворительности. Мы занимаем свою нишу, работы хватает, тем и довольствуемся.
- Откуда берете материалы?
- У нас российские поставщики. Сплав меди и олова покупаем в Москве, Ярославле, Череповце. Раньше поставщиков было много, но в 90-е многие закрылись. В Сибири есть единственное предприятие – новосибирский оловянный комбинат. Он был на грани банкротства, но позже продолжил работать. Разрушить рудники и закрыть предприятия не сложно, а для их восстановления немало вложений нужно. Когда российского металла не хватает, берем импортное олово из Индонезии, Бразилии, Китая. Цены практически т же, что и у соотечественников. Все они соотносятся с Лондонской биржей металлов, на биржевой курс наши тоже ориентируются.
- Как обстоит дело с конкурентами?
- В свое время на Руси литье колоколов было довольно доходным делом, а сейчас вход на рынок не прост. Заводы, у которых было литейное производство, пытались было этим заниматься, но вовремя поняли, что это не настолько прибыльно для них. Конкурентов немного, но они не дремлют, цены сбивают. Заказчики сравнивают стоимость, спрашивают, почему у нас дорого. А как я им должен объяснить свою бухгалтерию? В нашем регионе особо на рынке не толкаемся, но досаждают непорядочные предприниматели. Недавно к нам приехали бизнесмены, как будто перенимать опыт. Посмотрели наше производство, еще кое-где побывали, а после открыли заводик бок о бок с нами, и ничего с ними не сделать. Наши колокола, произведенные на левом берегу Тутаева известны по всей стране, и они тут же пристроились, получается.
30 лет непрерывного труда
- Вашей компании почти 30 лет. Какие в ее истории можете вспомнить самые лучшие годы. А какие самые провальные?
- Лучший период начался в 2010 году, когда активно восстанавливались православные храмы. Тогда получали много заказов, но не напрямую от церквей, а, в основном, от меценатов. В это время делали колокол на Успенский собор в Ярославле, для Никольского монастыря в Переславль-Залесском. Самый провальный – 2021 год, сначала настала пандемия, а потом санкции, денег у людей не стало. По объему падение производства у нас составило примерно 80 процентов. Было непросто, работники увольнялись. Сейчас постепенно восстанавливаемся, но выйти на прежние показатели пока не удалось.
- Вы создали музей колоколов, планировали развивать промышленный туризм?
- У меня была задумка принимать туристов на производстве, но требования промышленной безопасности очень серьезные, мы не можем пускать людей к плавильным печам. Да и всякое с туристами бывает. Как-то приезжали к нам немцы с экскурсией, с интересом рассматривали инструменты художника. А после их отъезда мы не досчитались резца и стило, которые сделали из дерева и подручного материала. Видимо, гости в качестве сувенира прихватили, чтобы показать, какими допотопными инструментами русские работают.
Со временем выкупили пустующее здание неподалеку от завода, сделали музей. Но попали как раз в пандемию, поэтому особо раскрутиться не удалось, да и организованных групп не так много. Сейчас на первом этаже здания – музей, а на втором еще не все оборудовано, планов много, не хватает времени и средств.
Промышленный туризм может развиваться, когда создана инфраструктура, хорошие дороги, места отдыха и питания. Нашей территории для этого еще очень многое надо сделать. Пытаемся, но самим не осилить.
- Вы больше 10 лет депутат Тутаевского муниципального совета? Зачем туда пошли?
- Чтобы изучить изнутри систему управления. Было интересно, почему так со скрипом все двигается. Понял, денег нет – безвыходная ситуация, на уровне муниципалитета масштабно проблемы не решить. Делаем по мере финансирования. Центр левобережной части Тутаева привели в порядок, асфальтируем дороги, на что выделаются деньги. У нас в Тутаеве есть что посмотреть. Очарование старого города неповторимо, приезжаешь как в раю побывал. Но много разрушенных зданий, на все не хватает средств.
- Какая самая запомнившаяся Ваша работа?
- Они все запоминающиеся. Особенно горжусь заказами для всенародно почитаемых монастырей Серафимо-Дивеевского, Свято-Никольского Преподобного Александра Свирского. Хорошо помню большую принародную отливку 1000-пудового колокола к 400-летию дома Романовых для Новоспасского монастыря. Каждый наш колокол обладает молитвенной силой для верующих и в этом настоящее чудо.
Интервью взяла Анастасия Берабер
